Психиатрия — индустрия смерти

Дети на мушке у психиатров

«Мы терпеливо «глотали» нравоучения, которыми нас пичкали родители и школьные учителя. Если человечеству предстоит освобождение от калечащего бремени добра и зла, именно психиатр должен взятся за выполнение этой миссии» — Д.Б. Чисхолм, соучредитель Федерации психического здоровья.

Заявление Брока Чисхолма определило характер атаки психиатров на школьную систему. Они сами заявляют, что целью является социальный контроль. Не передача знаний, не обучение чему-то, что помогло бы активно включиться в жизнь.

В 1950 году психиатры и психологи со всего мира собрались в Белом доме с предложением полностью переориентировать школьную систему. Эта конференция стала вехой, послужившей укреплению идей о том, что школы послужат обществу гораздо лучше в качестве психиатрических клиник, нежели образовательных учреждений. В начале 60-х годов психиатрия действительно начала процветать в Америке. Постепенно она внедрилась и в школы и в систему образования. И к 1965 году это приобрело форму закона. Психиатры получили добро на массовое диагностирование школьников и напичкование их препаратами.

Ребёнку ставят диагноз СДВ или СДВГ если он не может сидеть спокойно минут десять-пятнадцать или если он постоянно болтает, или полностью игнорирует учителя. И этого достаточно, такой ребёнок зарабатывает ярлык СДВ или СДВГ. Постановка диагноза «синдром дефицита внимания и гиперактивонсти» пошла полным ходом в 87-ом году. Диагноз СДВГ всего за один год был поставлен полумиллиону американских детей, к 1997-му году это число выросло почти до 4,5 миллионов. В ответ на тревогу общественности по поводу этой эпидемии национальные институты здоровья, финансируемые правительством США, созвали комиссию из видных врачей и психиатров, что бы разъяснить родителям и педагогам, что такое СДВГ.

Но психиатры не смогли этого сделать и сами признались, что в настоящее время у них нет теста для диагностики СДВГ, поэтому обоснование диагноза остаётся проблемой. Однако это шокирующее признание не остановило школьных психиатров, и два года спустя число американских школьников с этим диагнозом достигло отметки в 6 миллионов. А сегодня 20 миллионов детей в мире имеют тот или иной психиатрический диагноз.

Зачастую постановка диагноза занимает лишь несколько минут. Психиатр садится за односторонним зеркалом вместе с родителями и наблюдает за ребёнком. Ребёнок получает несколько заданий и на основе их выполнения определяется в чём у ребёнка нарушение. То есть понаблюдав за ребёнком каких то пять минут ему говорят: «Вот тебе таблеточка. Съешь и ты будешь здоров»

Эти маленькие таблеточки, вроде риталина, адерала или консерты отнесены Управлением по борьбе с наркотиками США к категории веществ, вызывающих наркотическую зависимость вместе с кокаином и метамфетамином. Вот что описывают дети, принимавшие риталин:

— Когда я принимал риталин, я чувствовал себя другим человеком, будто я был вовсе не я.

— Я выходил из себя, дёргался и вообще сходил с ума.

— Я чувствовала себя всё время вроде как не здесь, как будто я даже не человек.

— Мама считала, что у меня СДВГ, что я делаю всё не так, и со мной что-то не то. Я подумал, что она расстроится и будет сожалеть, если я умру, потом я подумал, что она будет очень скучать по мне. К тому же я любил её сильнее, чем хотел убить себя. Когда я это понял, я остановился.

Обилие назначенных по рецепту препаратов, дало детям новый источник доходов — они продают свои таблетки школьным товарищам. Они продают свой риталин, который они называют «детский кокаин» — он вроде первитина. Считается, что с марихуаны начинается путь к сильным наркотикам, но «лекарства» приводят к тяжёлым наркотикам ещё быстрее. Риталин производит жуткий эффект, потому что если у ребёнка уже взрывной характер и он уже принимает кокаин, то при приёме риталина его характер станет ещё более деструктивным, риталин не успокоит ребёнка. Вот что говорят родители, чьи дети принимали психиатрические препараты.

— Она стала принимать эти таблетки, и её характер поменялся. Она стала неуправляемой, мрачной, жестокой. Это был просто кошмар.

— У него были побочные эффекты, он становился всё более злым. Он не мог контролировать себя, не владел собой.

— Он принимал 5 разных психиатрических препаратов. И прозак, и литий. Ему было 7 лет, и он не мог функционировать. Он страшно буянил, плакал… Чего только не делал. У него бывали вспышки гнева, он хватал ножи…

Среди таких детей были и 15-летний Кип Кинкель и 18-летний Джейсон Хоффман. Первый, пока отвыкал от прозака ранил 22 школьных товарища и убил двоих. Перед этим он убил мать и отчима дома в Спрингфилде. Второй принимал эффексор и целексу. Он устроил стрельбу в средней школе в Калифорнии, ранив пятерых учащихся. Или 17-летний Эрик, принимавший лювокс, который вместе с приятелем Диланом убил 12 учеников и учителя в школе Коломбины.

За этим вообще теряется изначальная цель, ради которой дети ходят в школу — получение образования. С 70-го года Америка опустилась по академической успеваемости с 9 места в мире на 26. За тот же период стремительно выросло число американских школьников с диагнозом «учебное расстройство», а продажи препаратов от СДВГ увеличились в 118 раз.

Дети не просят психиатрических препаратов. Они не просят, чтобы им ставили диагнозы и называли сумашедшими. Напрашивается классический вопрос: «Кому это выгодно? Кто от этого выигрывает?» Те, кто ставят диагнозы — психиатры.