Проша
Вечером по пути к моему дому мы затеяли разговор о переезде:
— Андрюшка, а ты когда переберешься ко мне? Не надоело в свою Купавну ездить?
— Катюш, ты уверена? – серьезный взгляд.
— Ну, опять! Хорошо, ты мне расскажешь о своих особенностях, о правилах, о режиме, о расписании, о…, ах да, о диете, о… о… о чем еще ты мне не сказал? Колись уже до конца. Чтобы мне потом пыльным мешком по башке не шарахнуло, — разозлилась я.
Он смотрел на меня сначала серьезно, потом со все растущим удивлением, пока в глазах не заскакали смешинки, наконец, губы растянулись в улыбке, он уткнулся мне, куда-то в ухо и рассмеявшись, проговорил:
— Ты чудо, но совершенно сумасшедшее…
— Нет, — я уперлась ему ладонью в грудь и попыталась отодвинуть, конечно, он поддался, — вот ты мне скажи, ты переедешь ко мне?
— А как же мои двенадцать метров и несчастные бабульки? – с притворным страданием в голосе спросил он.
— Ах, ты еще с соседками не распрощался? Хочешь устроить им свой прощальный диетический ужин? Наверное, бабульки живенькие такие, вы еще и танцы устроите? – самое интересное, что говорила я на полном серьезе, краем сознанием понимая, что несу полную чушь.
— Обязательно, — снова взрыв смеха от него, — закончим, как положено, кадрилью. Хотя не знаю, выдержат ли?
— А что? Не такие бойкие?
— Так им уж обеим за семьдесят, — прыснул Андрей снова.
— Да-а-а, с такими расставаться ужас, как жаль, — наконец и меня пробило, я улыбнулась.
— Он обнял меня и снова заговорил на ухо:
— После твоего такого наступления, от моей обороны ничего не осталось. Съезжу завтра, за вещами, хорошо? Но, все-таки, есть «но».
— Это какое, — извернулась я, чтобы посмотреть ему в глаза.
— Кое-какие правила, — усмехнулся он и щелкнул меня по носу. – Мы приехали.
Я оглянулась, точно наша остановка. Мы начали пробираться к выходу.