Тибет: трудная дорога к истине
Улицы безлюдны, только вблизи храмов по земле стелются огоньки, выхватывая из темноты морщинистые лица торговцев и их товар. Ритуальные предметы, деревянные фигурки зверей, дешевые украшения в серебре предназначены для туристов, сохранивших силы бродить по ночному городу или прокатиться в фаэтоне на велосипедных колесах мимо храмовых комплексов на холмах. По обочинам сгорбились нищие. Их обнюхивают бродячие собаки, но, не найдя ничего, что представляло бы интерес, растворяются в темноте.
В отель «Лхаса» я вернулся поздно. Миновав полукруглую входную арку, по каменной лестнице поднялся к парадному входу. В вестибюле не было ни души, кроме дежурного администратора. Он протянул ключ, интересуясь, как гость себя чувствует, не нужен ли баллончик с кислородом: к утру ожидается усиление ветра и атмосферное давление может упасть. Аптечный киоск при отеле уже закрыт, но у администратора имеется второй ключ, и он готов дать баллончик или кислородную подушку. Спасибо, мне ничего не нужно, кроме простой подушки, на которую можно опустить голову и увидеть на потолке заново, как в кино, еще один прожитый день.
— Среди тибетцев нет наркоманов, — говорит доктор Нима.
— И я не встречу никого, кто курит, нюхает, колется?
— Возможно — иностранные туристы.
— И нет тибетцев, страдающих зависимостями?
— Только от алкоголя!
Центр тибетской медицины — на улице Нян Жил Лу. У входа статуя старца с развевающейся на ветру бородой и лицом мудреца. Это великий тибетский гуманист Ютог-гонбо (708 — 833), один из самых просвещенных людей своего времени, основатель тибетской медицины. Он трижды ездил в Магадху, североиндийское царство, где достиг просветления и начинал проповедовать Будда. Но руководила врачом не тяга паломника к святым местам, а профессиональный интерес. В этом центре духовной культуры индийского общества, славного мудрецами и подвижниками, практиковавшими религиозный аскетизм, еще до появления буддизма создавались фундаментальные медицинские труды. Одним из выдающихся авторов называют врача-мыслителя Дживака Кумара (в тибетских источниках Цоджед-Шонну), современника Будды, который, по преданиям, лечил Будду. Ютог-гонбо обучался врачебному мастерству у потомков прославленных индийских медиков.
Перевоплощением Ютог-гонбо считают врача Ютог-Йондан-Гампо (XII в.). По легенде, Ютог-младший начал обнаруживать медицинские познания с трехлетнего возраста. Ему приписывают создание «Четырех тантр» («Четверокнижия»), или «Чжуд-ши», энциклопедического по охвату болезней, фармакологических средств, способов лечения древнего трактата, написанного в стихах. До сих пор его заучивают наизусть студенты тибетских медицинских школ. Хотя многие теоретические положения трактата восходят к индийским источникам, схожи с ними, все практические советы по лечению учитывают особенности климата и флоры тибетского высокогорья. Удивительно мудрая книга! Причиной всех бед в ней называется невежество. Нет ничего в мире, учит трактат, что не могло бы быть лекарством. Вся история поисков и открытий в тибетской медицине доказывает справедливость этих слов. Некоторые буддийские источники приписывают авторство трактата Будде, которого еще называют Буддой Врачевателем.
Меня и моих спутников принимает доктор Нима, заместитель директора Центра. Он каждому подносит на вытянутых руках длинный белый шарфик — хата, мы опускаем шарфик на плечи, концами на грудь, как бы вступая в некий тайный орден. Устроившись на мягких стульях, внимаем доктору. Ему не в первый раз приходится говорить гостям, далеким от тибетских реалий, о медицине, созданной его предками. Он не строит иллюзий, будто слушатели, пусть даже медики по образованию, способны за два-три часа постичь глубину предмета. В старом Тибете будущих врачей обучали десять — пятнадцать лет.
Я не рассчитывал найти в тибетской медицине препараты или подходы, которые можно перенять для лечения наркозависимых больных, здесь почти не известных. Но хранимые традицией тайны здоровья, внимание ко всем аспектам земного существования, подчиненным единым для всех законам, вера в способность человека воздерживаться от слабостей, разрушающих его суть, поучительны системным подходом к нашим недугам. Для тибетских лекарей человек — частица вечной природы, пылинка нескончаемого Космоса. И только зная законы Вселенной, можно представить, что происходит с больным.
С древних времен у тибетских медиков существует интерес к космической сущности человека. Жизнь и страдания неотделимы от вселенского бытия; биологические и физиологические процессы в организме, в любой живой материи постоянно испытывают на себе воздействие земных, планетарных, космических сил. Утрата человеком своей связи с невидимым миром, попытки относиться к своей жизни как к изолированной от предшествующих и последующих неминуемо ведет к болезням, ослаблению мыслительных способностей, укорачиванию жизни.
Доктор Нима говорит:
— В первой проповеди в Сарнатхе Будда Шакьямуни сказал пяти монахам: мы обязаны сохранять тело здоровым. Иначе не сможем привести в порядок светильник мудрости, сохранять наш ум сильным… Но чтобы понимать тело, надо учиться слышать, о чем оно говорит.
В окружающей среде, в любой живой материи наблюдаются комбинации пяти первоэлементов (махабут) — огня, воды, земли, воздуха, пространства. Из этого исходят все концепции индийской, тибетской, китайской медицины. Пять материальных субстанций, их сочетания и пропорции, дают возможность оценить состояние здоровых и больных организмов. Они же обеспечивают функции физиологических регулирующих систем («рлунг», «мкхрис», «бадкан») и служат индикатором для определения трех основных конституциональных типов людей: холериков, сангвиников, флегматиков (меланхоликов). «Рлунг» присущ холерическому типу, «мкхрис» в сочетании с «бадкан» — сангвиническому, «бадкан» — флегматическому. Три регулирующие системы, их соотношения между собой, лежат в основе рекомендаций пациентам по образу жизни (режим труда, питания и т. д.) в разное время суток, в разные месяцы и сезоны. Болезнь — это нарушение равновесия первоэлементов в организме. Искусство врачевания — найти дисбаланс и уравновесить первоэлементы.
Так или примерно так говорил доктор Нима, не забывая подливать из термоса в наши чашки ароматный чай, приготовленный из целебных растений, собранных им и его студентами.
О фармакологии разговор особый.
Каждую осень врачи и студенты отправляются верхом в горы для сбора цветов, семян, корней, коры растений. Вполголоса повторяя божественные мантры, они с величайшей осторожностью обращаются со всем, к чему прикасаются их руки. Нельзя что-либо помять, надломить, искрошить, но все собранное следует хорошо просушить в местах, свободных от посторонних запахов, при этом растения, которые помогают при болезнях «жара» (то есть способствуют возрастанию в организме внутренней теплоты, укреплению энергетических ресурсов), сушат в тени, а помогающие при болезнях «холода» (снижающие тепловые ресурсы) — на солнце. Старинные фармакологические таблицы содержат тысячи наименований лекарственных средств растительного, животного, минерального происхождения. Как их все запомнить, уметь отыскать, различать на вкус, разбираться в силе и механизме их воздействия на организм, а еще знать способы приготовления препаратов при разных заболеваниях?
— Создав человека, природа позаботилась о том, чтобы его лечить самою собой, — говорит доктор Нима.
Едва ли не треть сознательной жизни он провел в горах на сборе лекарственных средств. Их лечебное воздействие тибетские врачи связывают более всего с их вкусом. Они выделяют шесть вкусовых ощущений (сладкое, кислое, соленое, горькое, жгучее, вяжущее), получаемых при комбинациях все тех же стихий — земли, огня, воды, воздуха. Стихии сами по себе не образуют вкуса и не дают лекарственного эффекта, но их сочетания рождают богатую гамму того и другого. К сладким лекарственным средствам (сладкий вкус считается самым важным для поддержания жизни) тибетцы относят, например, солодку, изюм, сахарный тростник. К кислым — айву, гранат, кумыс, водку. К горьким — лимон, мускус, желчь и т. д. С этими свойствами связаны врачебные рекомендации больным. Так, при нарушениях нервной системы рекомендуются продукты вкуса сладкого, кислого, соленого, жгучего.
Центр обеспечивает лекарствами больных открытого здесь стационара и пациентов других клиник столицы, всего автономного округа. Эти препараты можно купить также в аптеках Лхасы. На складе лекарственного сырья, помимо сушеных трав, коры, кореньев, много лечебных средств животного происхождения. В дело идут части чела ящериц, змей, животных (рога, головной мозг, железы внутренней секреции, сухожилия и пр.), а также моллюски, пиявки, насекомые. На их основе тибетцы создали различные сыворотки, вакцины, кровезаменители, множество дру¬гих средств, широко используемых и современной классической медицине. Масса когда-то применявшихся тибетцами препаратов животного происхождения до сих пор остается не изученной до конца и загадочной .
Для меня таинственнее других были лекарственные средства из минералов или, как говорят тибетцы, «из драгоценностей, камней, земли». Я держал в руках лечебные шарики, включавшие изумруд, бирюзу, кораллы, ртуть, множество других природных соединений, представляя себе многовековые эксперименты врачей, пока удалось выявить целебное действие разных элементов на определенные части организма и установить, какие из них благотворны при лечении переломов костей, какие при воспалениях брюшной полости, какие при нервных расстройствах и т. д. Возможно, именно медикам древнего мира, открывшим целебные свойства минералов, обязаны женщины приятной традицией украшать себя камнями и носить их как талисман.
Не меньший интерес вызывали у тибетских медиков драгоценные металлы. По их наблюдениям, золото продлевает жизнь, укрепляет здоровье престарелых, предохраняет организм от вредных воздействий. Серебро лечит болезни суставов, гнойные раны, кожные заболевания… Не забыты медь, железо, другие металлы. Тибетцы подозревают, что окружающий нас мир, возникший задолго по появления человека, создан Небесами специально и с единственной целью — обеспечивать разумные существа пищей и лечебными препаратами. Потому лекарством может служить любой компонент природного окружения, даже если это стихийные силы мироздания.
Доктор Нима видит своеобразие тибетской медицины в ее установке рассматривать здоровый или больной организм через призму окружающих его природных условий, системы питания человека, образа жизни. Это три составляющих понятия «внутренняя теплота». Речь идет о способностях организма переваривать, усваивать, утилизировать пищу в широком смысле. Подразумеваются присущие этим функциям процессы, в том числе на энергетическом уровне. Продукты питания тибетцы делят на «холодные» (обладающие охлаждающими свойствами) и «теплые» (имеющие согревающее действие). При потреблении первых наблюдается понижение «внутренней теплоты», а со вторыми она идет в рост. Оптимальную и стабильную «внутреннюю теплоту» обеспечивает полное соответствие системы питания природным условиям и образу жизни. Жителям полярных стран следует рекомендовать «теплую» пищу, способную компенсировать воздействие северных холодов, а для населения, например, субтропиков для тех же целей предпочтительнее пища «холодных» свойств. Уровень «внутренней теплоты» воспринимается врачами как симптом общего состояния организма. И если, например, уровень идет на спад, можно говорить о возникновении условий для заболевания. Опытному врачу уровень «внутренней теплоты» указывает, как протекает болезнь и какие осложнения возможны. На основе наблюдений, накопленных за столетия, «Чжуд-ши» заключает: если следовать легкости и теплоте в повседневной жизни, а в системе питания поддерживать «внутреннюю теплоту», то приумножатся сила организма и годы жизни.
После возвращения из Тибета мне в руки попадутся записки доктора Еше Дондена, в пятидесятые — восьмидесятые годы личного врача Далай-ламы XIV. Согласно канонам, им исповедуемым, общей причиной болезней является неведение живых заблудших существ, бессильных осознать природу явлений, а потому подверженных страсти, ненависти, омрачению. Эти свойства предопределены состоянием ума в прошлом, предшествующими омрачающими эмоциями. От них особый психический склад, при котором в организме нарушается баланс между Ветром, Желчью, Слизью. В учении Будды о врачевании они названы тремя жизненными началами, поддерживающими здоровье и противостоящими болезням.
При взгляде на человека буддийские медики легко различают, какое из трех жизненных начал (Ветер, Желчь, Слизь) или какое их сочетание в нем от рождения преобладает. Это тоже учитывается, когда определяют характер заболевания и назначают лечение. Иногда лекарственных средств недостаточно для излечения, и тогда медики предлагают пациентам сочетать прием препаратов с усилиями духовного свойства — раскаяться в дурных поступках, уменьшить силу их воздействия на организм благородными намерениями и поведением.
Древние тексты, в частности «Тантра устной традиции», увязывают грубые поступки, отчуждение людей друг от друга, взаимную враждебность с периодом общего нравственного упадка и вырождения. Я выписал себе в блокнот совет Еше Дондена, отвечающий моему собственному пониманию вещей: «Вам нужно осознанно избегать двух условий, способствующих болезни: негодных привычек питания и негодного поведения, каковыми является, например, обычай пить смеси различного рода алкогольных напитков… Вам надо также всеми силами избегать, насколько это возможно, различных форм неблагих поступков — трех физических: убийства, воровства и неправильного полового поведения; четырех словесных: лжи, речей, ведущих к распрям, вредных разговоров и бессмысленной болтовни; трех умственных: алчности, злых намерений и ложных взглядов. Вы должны как можно меньше допускать все это» .
Тибетские трактаты учат медиков начинать лечение с перестройки сознания, с формирования здоровых понятий, доброжелательности к другим людям. Пациент приходит к врачу, полный доверия и надежд. От психотерапевтических способностей врача зависит, сумеет ли он воспользоваться этой душевной открытостью. Тибетские лекари, а это в большинстве священнослужители, не торопятся поставить диагноз прежде, чем определят наверняка психическое состояние больного. Они не будут что-либо выпытывать и наблюдать реакцию на тесты, как это часто практикуют наши невропатологи и психотерапевты. Но по внешнему виду глаз, ушей, языка, по цвету кожи и запахам безошибочно уловят причину, нарушившую в организме равновесие жизненных сил.
В Лхасе давно и успешно изучают болезни системы «мкхрис», в том числе заболевания печени. Разрушает печень не только переохлаждение и перегревание организма, сон в жаркое время дня и многое другое, но еще употребление некоторых пищевых продуктов, включая водку. По наблюдениям тибетских медиков, алкогольная интоксикация способствует переходу острых инфекционных гепатитов в тяжелые формы цирроза. Алкоголь как одна из причин возникновения болезней «мкхрис» называется еще в «Чжуд-ши».
Все мы хотим жить долго, счастливо, без страданий. Медицина и религия указывают к этому возможные пути. Среди них — отказ от алкоголя, от наркотиков, от любой физической, ментальной, духовной распущенности. Почему же люди ведут себя как глухие? — думаю я вслух.
В тибетской медицине изучены и детально описаны восемьдесят четыре тысячи различных болезней, известны их причины и способы лечения, но ответить на вопрос или ввязываться в дискуссию доктор Нима не торопится. В этом мире все, что дышит, и человек в первую очередь, испытывает разного рода страдания, и все мы больны, независимо от того, как в данный момент себя чувствуем. Болезнь может быть дремлющей или даже спящей, до поры никак не проявляющей себя, но нет иного способа не дать болезни пробудиться, кроме как подавлять в себе страсть, ненависть, омрачения. Легко сказать, но как это сделать? Где найти силы обуздать наследственную предрасположенность, собственную психическую слабость, неспособность устоять перед соблазнами, которые предлагает запутавшийся и сам себя разрушающий мир? Прощаясь, доктор сказал:
— Вы будете в Потале, поговорите со старыми ламами. Монастырским мудрецам часто известны секреты, пока недоступные нашему слабому уму.
Лхаса — город монастырей и монахов.
На пересечении центральных улиц скульптура двух могучих яков. Они покрыты позолотой, словно на землю их отпустили боги с небес. На яках держится хозяйство и быт всех тибетцев. Особенно монашества: ячье масло идет на светильники внутренних монастырских покоев, на изготовление храмовых лепных украшений, цветных барельефов.
Но знаковым символом города все же выступают монах и паломник. Больше всего их на кольцевой дороге Линкор, вдоль которой стоят окнами на дорогу двухэтажные каменные дома зажиточных тибетцев. Паломники разбивают палаточные лагеря, а не имеющие даже такого пристанища, совершенно свободные от любой собственности, кроме той, которая наброшена на их костлявые плечи, ночуют там, где подкосятся ноги или застанет ночь. Милостыню они принимают без чувства униженности — со спокойным беззвучным достоинством. Вы мне милостыню, но я вам больше — прощение Небес.
С утра мы поехали к монастырю Сера («Живой изгороди из дикой розы»). Комплекс в пяти километрах к северу от Лхасы. Когда-то это был один из трех самых влиятельных тибетских монастырей. Его молельные дома, учебные заведения, хозяйственные постройки вмещали одновременно семь с половиной тысяч монахов. Любой тибетский храм был автономным городком со всеми подсобными службами, в том числе госпиталем, гостиницей, типографией, иногда со своим театром и тюрьмой. Теперь все скромнее. Какие тысячи монахов — не уверен, сохранились ли теперь в Сера их сотни две-три. Многие вместе с Далай-ламой покинули Тибет в 1959 году. Мы переходим из одного помещения в другое в густом чаду благовоний, мимо выстроившихся вдоль стен изваяний будд. Молельные залы с расписными потолками и деревянными столбами пусты, но тянущиеся посреди помещения ряды низких продолговатых столов с мягкими подушками дают представление о часах, когда здесь восседают ламы в золотых накидках, скрестив ноги, лицом друг к другу, читая священные книги и проговаривая молитвы, прерываемые боем барабанов, звоном колокольчиков, протяжными трубными звуками.
Выйдя за монастырские стены, мы поднимаемся на холм, откуда прекрасно видны летящие ввысь золотые крыши комплекса. На скалах художественная галерея — рисованные маслом по камню лики будд и бодхисаттв. Верующие идут по узкой тропе, задерживая шаг у каждого святого, и, прикоснувшись лбами, торопятся к следующему изображению, чтобы до вечера обойти всех, никого невниманием не обидев. Но не панорамы ради провожатые уговаривали меня подняться на холм. Они идут к покатому выщербленному камню. Такой, по их словам, вряд ли можно увидеть в другой стране. Отдышавшись, я стал присматриваться к граниту с глубокими вмятинами, похожими на следы доисторического животного, наполненные дождевой водой, но не мог взять в толк, что могло бы вызвать интерес. Не метеорит ли это? Никакой фантазии не хватает мне для отгадки, чем любопытна серая глыба. Дав мне рассмотреть глыбу со всех сторон и удовлетворившись моей растерянностью, тибетцы сообщили:
— Сюда свозили умерших и на этом камне разрубали на части.
— И куда девали? — изумился я.
— На той скале сидели грифы, дожидались, пока ламы прочитают молитвы и топорами кончат свою работу. Видите мелкие выбоины? Это грифы, дерясь между собой за мясо, били по камню клювами. Они склевывали все без остатка, а кровь на камне смывали дожди. Птицы не доедают останки только плохих людей.
Тибетцы не боятся смерти, то есть переселения души в другую оболочку, но перед тем как покинуть этот мир, приглашают ламу, желая получить телепатическое напутствие, как бы облегчить душе переход к новой фазе существования. Жизнь человека, верят буддисты, повторяется бесконечно. Не обязательно на Земле, но в безграничных количествах мирозданий, чаше всего населенных. Причем существами, обитающими в более высоких формах цивилизации и по развитию превосходящими самых просвещенных из нас. Физическая смерть для души — это ее рождение для новой сияющей жизни вне пространства и времени. Как заметил монах Лобсанг Рампа, только дикари могут верить, будто после смерти кто-то им готовит жаровню и дыбу, а удачливые, оказавшись в раю, будут в ночных рубашках восседать на облаке и обучаться игре на арфе. На самом же деле, уверены буддисты, только на Земле человек подвергается пыткам, а по другую сторону жизни «мы свободны во сне и в смерти пролетать в астральных мирах самые высокие районы, которые носят название Страны Золотого Света. Мы убеждены в том, что там мы встретим тех, кого любили, потому что мы с ними были в гармонии. Но мы не встретим тех, кого презирали, поскольку презрение вызывает диссонанс, а в Стране Золотого Света диссонанс немыслим» .
Перед смертью человек, если еще в силах, добирается до места, где будут расчленять его труп. Он приляжет на камень и убедится, удобно ли будет ему и рубщикам. Он представит, как у этого камня в присутствии родственников усопшего — его родственников! — лама будет читать молитву. А после сильно нажмет указательным пальцем на его лоб, появится желтое пятнышко, сквозь отверстие выпорхнет на свободу душа для переселения в другое существо. Расчленение трупа обычно проходит спокойно. Но бывают ситуации, когда процедура оканчивается долгими разбирательствами между родственниками и медиками. Например, когда в госпитале называли одну причину смерти, а при вскрытии оказывалась другая.
Из Сера мы направляемся в Джокан, главный храм Лхасы, построенный тринадцать веков назад. Он известен мастерами, формующими и покрывающими золотой краской фигуры будд. Монастырь мне запомнился рядами цилиндров с молитвами вдоль длинных белых стен и водруженным на крыше главного храма гигантским золотым «колесом жизни», охраняемым с двух сторон позолоченными ланями. Говорят, лани были первыми существами, услышавшими откровения Будды Шакьямуни. В центре колеса угадываются фигурки свиньи, петуха, змеи, воплощающих невежество, жадность, пресыщение — источники наших пороков и слабостей. Эти три символа грехов соединены круговым движением, как будто кусают друг друга за хвост, демонстрируя мирской круговорот — взаимосвязь наших слабостей.
С крыши Джокана открывается панорама Лхасы, над нею парит вознесенная к облакам Потала, великая тибетская святыня, а внизу, только опусти глаза, под белыми монастырскими стенами толпы паломников, выстраиваясь в затылок друг другу, чуть сгорбясь, вышагивают вдоль латунных цилиндров. Коротким движением ладони вращают их, а вместе с ними опущенные внутрь бумажки с молитвами. Чаще других повторяется молитва «Ом мани падме хум» («Будь благословен, рожденный из лотоса»), в которую каждый верующий вкладывает свой тайный смысл. За рядами цилиндров на небольшой площадке несколько сотен людей, расстелив на земле плетеные из ячьей шерсти подстилки, шепчут молитвы и, воздев руки к небу, а потом сведя их на груди, опускаются на колени и падают на подстилки ниц, распластываются на них, чтобы через мгновение встать и проделать все сначала. Я стал было считать, сколько раз во время одной молитвы человек падает и поднимается, но сбился со счета. Остается поверить сопровождающим, что это положено проделать десять тысяч раз.