Бразильский карнавал с запахом марихуаны

Родственники могут повысить эффективность лечения наркозависимых больных, ускорить их социальную реинтеграцию. Поняв это, наши медики пришли к идее активной вспомогательной терапии созависимых лиц на всех этапах лечения. Не буду пересказывать острые споры, какие мы вели, собираясь вечером за круглым столом за чашкой крепкого кофе, заставляя себя встряхнуться. Противников у идеи не было, но опыта лечения по разным программам больного и его сопровождающего в течение трехнедельного курса медицина не имела. Надо было ответить на множество вопросов и представить последствия, в том числе психологические. Решили на первом этапе проводить раздельную психотерапию: пока больной проходит детоксикацию, можно выяснить у сопровождающего особенности внутрисемейных отношений, выявить тем временем у самих сопровождающих психические отклонения или, как их называют, синдромы-мишени. Сведения помогают проконтролировать достоверность информации, полученной от больного, а это сокращает время психодиагностики пациента .

Далее медики намечают план помощи как самому сопровождающему, так и использования его возможностей в качестве психотерапевтического инструмента на всех этапах стационарного лечения пациента и в послелечебный период. Не вмешиваясь в действия врачей, сопровождающий становится их ближайшим помощником по уходу за больным. В то же время его постоянное присутствие создает для больного благоприятный психологический фон. И вот что еще показалось нам интересным. Поскольку среди сопровождающих есть родители, супруги, близкие родственники, пришла мысль объединить их по семейному статусу и помимо индивидуальной психотерапии проводить групповую терапию. Вместе анализируя ситуации, лучше удается переориентировать отношение сопровождающих к больному и заболеванию. По нашим наблюдениям, новый психологический фон помогает наркозависимому больному легче выйти из абстиненции и нормализовать психосоматический статус на два-три дня раньше. На этапе первичной реабилитации совместная работа с обоими участниками лечебного процесса подводит пациента к нелегкому для него и вполне осознанному решению — отказу от наркотизации как образа жизни.

«Знаете, я чувствую себя комфортнее, когда рядом близкий человек» — теперь мы часто слышим эти слова от больных, уверенных в том, что врачи все делают им во благо, но не подозревающих о другой их цели — облегчить достижение и собственных задач. В клинике больной и сопровождающий каждый шаг делают вместе, и я не раз замечал, как два человека, еще недавно разделенные стеной раздражения и отчужденности, начинают по-другому относиться друг к другу. Возрождаются душевные привязанности, казалось, утраченные безвозвратно. Хотя институт сопровождающих подчас создает проблемы, особенно в тех случаях, когда сопровождающий выступает адвокатом больного, отстаивает его права, мы рады существованию нами же созданной структуры, не позволяющей нам расслабляться .

Апробацию нового подхода мы провели в 1997 — 1998 годах, наблюдая пятьсот девяносто больных и столько же созависимых лиц. По результатам анкетирования, выяснилось: большинство больных успешно реализовали социальную реинтеграцию и воздерживаются от наркотиков свыше года; многие вернулись в учебные заведения, наладили семейную жизнь, выбрали работу по душе, а некоторые организовали свой бизнес. Центр впервые в мире внедрил терапевтическое курирование созависимого лица в процесс стационарного лечения наркозависимых больных и защитил этот метод патентом. Разработанная у нас психотерапевтическая модель коррекции и вовлечения созависимого лица в процесс стационарного лечения больного наркоманией позволила повысить эффективность терапии, достигнуть качественной ремиссии и хорошей социальной реадаптации больного в постстационарном периоде.

Все это снова всколыхнулось во мне, когда сеньора Констанция удивилась вопросу о больных и сопровождающих, недоумевая, зачем отнимать у людей возможность отдохнуть друг от друга. Я не стал вступать в спор, подумав о том, какие разные у нас пациенты и общества.

Мы опустились в кресла на витом металлическом балконе, вознесенном над черепичными крышами и садами. Отсюда виден жилой район Нитройя и скала Пан-ди-Асукар (Сахарная голова), рядом с которой португальский генерал Эстасиу ди Са в 1565 году основал Рио-де-Жанейро. Сеньора Констанция влюблена в свой город, в его жителей, в своих сегодняшних и завтрашних пациентов.

— Как вам пришла мысль создать элитную лечебницу? — спросил я.

— Когда-нибудь напишу об этом книгу.

Рассказ сеньоры Констанции был неожиданным и не вязался с ее с ликом интеллигентной, образованной, красивой бразильянки. Она росла в состоятельной семье, с детских лет владела четырьмя языками, вращалась в высшем свете, готовилась стать дипломатом. В семье было пять детей, четверо — мальчики, и отец баловал единственную дочь. В стране, где существует культ мужчин, она росла без чувства страха, не боялась власти отца, вообще чьей-либо власти. Как все ее подруги, рано вышла замуж и скоро разошлась, отправилась учиться в Англию, Италию, США. Родители представления не имели, что с семнадцати лет дочь курила марихуану, потом принимала амфетамины, чтобы «не уставать на занятиях» (ее слова) и «сдавать экзамены с просветленной головой».

В двадцать пять попробовала кокаин, тогда распространенный в элитных кругах Рио-де-Жанейро и Вила-Гранде-ду-Сул. В первый раз порошок не произвел впечатления. Только несколько лет спустя, когда впала в глубокую депрессию и ей снова дали втянуть в ноздри кокаин, на душе стало легко и свободно. Забросив марихуану, пять лет подряд принимала только кокаин и алкоголь. Однажды ночью, почти в бреду, сознание поразила страшная мысль о смерти. В ее кругу уходили из жизни приятели обычно из-за передозировки наркотиков. Прежде ее это мало трогало, но тут стало страшно. Не за себя — за свою маленькую дочь. «Я ужаснулась — что будет с моей принцессочкой?».

Тогда-то сеньора Констанция задумалась о лечебнице для таких, какой была сама. Ей повезло — пустовал этот красивый дом ее крестного отца, который разошелся с женой и собирался сдать пустующее здание в аренду под казино. Констанция пришла к старику, обожавшему свою крестницу, и увлекла своим планом. Она честно выиграла конкурс, пообещав платить ежемесячную аренду в пятнадцать тысяч реалов. К старику приходили крупные собственники, готовые купить дом за два миллиона долларов, но он уже проникся идеями крестницы. Между тем «Дом посреди пути» постепенно пришел в упадок, требуются затраты на реконструкцию, на содержание штата, их едва покрывают доходы от пациентов. Констанция пишет письма миллионерам Соединенных Штатов и Саудовской Аравии, но заставить их раскошелиться трудно.

Клиника для наркотических больных из элитной среды привлекает пациентов. Часто натуры художественные, они всегда на виду, и тут можно быть среди людей своего круга, говорить с ними на одном языке. Психотерапевт уловит в такой организации лечебного процесса способ дополнительного воздействия на психику. В своей микросреде люди раскованнее, импульсивнее, терпимее. Они не обидчивы, но болезненно реагируют на проблемы этического свойства. Констанция здесь явный лидер. Она не вмешивается во взаимоотношения пациентов, а когда обстановка накаляется, может распоряжаться властно.

Сеньору Констанцию позвали к телефону.

— Все-таки давайте спросим о Вере Фишер, — умоляет Лена. — Попасть сюда и не выведать о ней что-нибудь — бразильские журналисты нас запрезирают.

— Но я не ее фанат! — слабо протестую я.

— Тогда можно мне спросить?

Констанция вернулась, улыбаясь:

— Ваш вопрос о знаменитостях оказался не таким уж преждевременным.

— Звонила Вера Фишер? — встрепенулась Лена.

— Нет, на этот раз от Диего Марадоны.

— Великий футболист ваш пациент?!

— Пока нет, но вот звонок от его приятелей. Будем для него готовить место .