Восемьсот километров по Памиру: контрабандисты и пограничники
Что за люди в Горном Бадахшане стоят у истоков великого наркотического пути от Афганистана до Европы? Воображение рисует этаких богатых людей, имеющих свои армии, способных на равных говорить с властями, как колумбиец Пабло Эскобар. Я был удивлен, когда в Хороге на улице Саломеи Нерис мне показали сторожа хлебозавода, семидесятипятилетнего Абдурахмана Аембекова, в свое время одного из самых оборотистых наркодельцов. Из одиннадцати его детей, участников контрабандных операций, двое — братья Алеш и Талибек, слывут организаторами самых рискованных переправ через Пяндж. Алеш Аембеков по кличке Горбун (у него с детства был искривлен позвоночник) в начале девяностых годов стал вожаком отряда таджикской антиправительственной оппозиции. Дерзкие нелегальные проникновения в Афганистан и Пакистан за оружием и наркотиками (вырученные за наркотики деньги часто шли на оружие и содержание отряда в сто двадцать бойцов) принесли ему славу сорви-головы, с которым приходилось считаться российским погранвойскам.
Именно к нему обратилось российское командование за помощью, когда афганские моджахеды захватили группу пограничников.
Алеш погиб странно и загадочно. В Хорогском аэропорту в его машину кто-то подложил взрывное устройство. Вернувшись в город и подъехав к воротам автобазы, где размещался штаб отряда, он открыл дверцу машины, и раздался взрыв. Его похоронили на склоне холма вблизи впадения в Пяндж речки Гунт. За металлической оградкой мраморная плита с фотографией Алеша Аембекова и датами жизни: 1961 — 1994. По памирскому обычаю, в центре могилы камешек, прикрытый белой с цветочками пиалой.
В Горном Бадахшане Алеш слывет защитником памирской бедноты. Здесь вам расскажут, как во времена, когда область была отрезана внутритаджикской войной от всего мира, на вырученные от продажи наркотиков деньги он содержал хорогскую больницу, ясли, детский сад, сиротский дом, кормил сотни людей. Трудно поверить в образ этакого памирского Робин Гуда, но, если вы усомнитесь в народной молве, вас проведут в пятиэтажный дом, где в двухкомнатной квартире живет Тобон, вдова Алеша, с тремя малыми детьми. В квартире никакой мебели, нет даже обычных в хорогских домах ковров. «Мы с Алешем все отдавали бедным», — как бы извиняясь, скажет одетая во все черное молодая вдова.
Младший брат Алеша — Талибек Аембеков — поклялся найти убийц, поступить с ними по закону гор, но, судя по всему, те были профессионалами и не оставили следов. Талибек держит в строгости отряд, состоящий из родственников и молодых людей, проверенных в операциях, в том числе контрабандных, когда ими руководил старший брат. Он владеет столовой, кондитерской, баней, имеет две легковые автомашины. Первоначальный капитал, он этого не скрывает, принесла ему, как многим бадахшанцам, переправа наркотиков через Пяндж, но в последние годы ни он сам, ни его бойцы этим не занимаются.
Приостановить или хотя бы ограничить переправу афганских наркотиков сумел один совершенно не вооруженный человек — Его Высочество Шах Карим Ал-Хусайни, Ага-Хан IV, глава (Имам) исмаилитов мира . Выпускник Гарвардского университета, кавалер ордена Почетного легиона Франции (орден ему вручал Миттеран), один из самых богатых людей мира, он через свои фонды, созданные на разных материках под эгидой Организации Объединенных Наций, обеспечивает социальные программы в Азии и Африке. С 1992 года Фонд Ага-Хана в Швейцарии снабжает Горный Бадахшан, каждого жителя области, независимо от того, исмаилит он или исповедует другую религию, хлебом, маслом, сахаром, крупами… Даже если никто из памирцев не будет работать, благотворительные фонды Имама гарантируют им и их детям сносное существование, возможность учиться, получать бесплатную медицинскую помощь. В Хороге не встретишь дом, где после трапезы семья не обращала бы благодарный взор к его портрету; фотографии Ага-Хана такая же принадлежность памирского жилища, как в доме православного человека — икона.
В 1995 году Ага-Хан в сопровождении президента Таджикистана прилетел в Горный Бадахшан. Берег Пянджа прежде не видел такого множества людей. Никто не закрывал двери домов, но в те четыре дня, когда шах был гостем памирцев, в области не было отмечено ни одной квартирной кражи. С разрешения местных властей и российских пограничников на встречу с шахом прибыли посланцы афганских исмаилитов. В те дни верующие исмаилиты (мюриды) заменили традиционное приветствие «Салам алайкум!» — «Алайкум салам!» на новое, с тех пор вошедшее в обиход: «Дидор мубурак!», что означает «Лицезрением поздравляем!». Имам призывал использовать общемусульманские ценности Востока и Запада для обеспечения согласия и стабильности отношений между мусульманскими и немусульманскими странами. Он просил людей простить друг друга за ранее совершенные проступки и грехи, не покушаться на жизнь других. И проявлять заботу о своем здоровье, здоровье других, отказаться от спиртных напитков и наркотиков, не связывать себя с наркобизнесом.
Четыре дня полетов Имама на вертолете по бадахшанским кишлакам и бесед (мулакат) с мюридами стали духовным праздником. По воспоминаниям памирцев, тогда «вокруг пели птицы и смеялись горы». Многие встречи шаха можно было предвидеть, но одну не мог бы предсказать ни один из мудрецов. Шах принял командиров и бойцов отрядов самообороны, или, другими словами, организаторов транспортировки афганского опиума и пакистанского героина. Никогда еще в зале областной администрации Горного Бадахшана не собиралось столько контрабандистов, уверенных в полной своей безопасности, гарантированной именем Имама. Среди приглашенных был Талибек Аембеков. Имам попросил перестать употреблять наркотики и больше не участвовать в наркоторговле.
— Вы, бадахшанцы, можете считать себя самыми счастливыми среди своих зарубежных сородичей, так как по числу образованных людей на душу населения занимаете чуть ли не первое место в мире, при этом сохраняете свои древние традиции и культурные ценности. Стремление молодежи к интеллектуальному развитию, к новым знаниям — это большое счастье для общества, — говорил Имам .
Встреча закончилась. Талибек и его товарищи спустились к Пянджу, отыскали свои старые шины и весла, забросили их в кусты, чтобы не попадались на глаза. Большинство бойцов отряда, покуривавших наркотики, бросили это занятие — воля Имама свята.
И все же время от времени на тропах Памира пограничники ловят с наркотиками контрабандистов, в том числе жителей Горного Бадахшана, часто вооруженных, готовых пройти путь любой ценой. Стало быть, не для всех исмаилитов свята воля религиозного вождя?
— В каждой семье свои уроды, — пожимает плечами Талибек.
Дело по обвинению Б-на Сергея Геннадиевича, 29 марта 1968 года рождения, уроженца города Свердловска, гражданина Российской Федерации… Разведен, имеет двух детей, ранее не судимый. Содержится под стражей в изоляторе временного содержания Дарвазского ОВД.
Суд установил: Б-н С.Г., служивший в воинской части 2111 Группы погранвойск Российской Федерации в Республике Таджикистан на должности командира отделения инженерно-дорожного взвода, находящегося в селе Калай-Хум Дарвазского района, в январе 1997 года незаконно приобрел от военнослужащего контрактной службы рядового К-ва О. в обмен на свою новую гражданскую одежду девятьсот восемьдесят граммов вещества темно-коричневого цвета со специфическим запахом, похожего на опий-сырец, и тайно хранил на территории отряда на складе горюче-смазочных материалов, закопав под чинарой. После увольнения из части извлек вещество из тайника и положил в свой вещмешок. По прибытии в аэропорт при посадке в вертолет при досмотре его личных вещей вещество обнаружено и изъято. В судебном заседании Б-н подробно рассказал об обстоятельствах преступления и раскаялся в его совершении…».
У народов Памира традиционно дружеское отношение к России и ее пограничникам. Тут помнят, как еще сто лет назад российские офицеры, осознавая стратегическое значение горной области по отношению к сопредельным странам — Афганистану, Пакистану, Индии, много сделали для изучения природных богатств края, его истории, культуры. Присоединение правобережья Пянджа (Восточного и Западного Памира) к Российскому государству (1895 г.) освободило бадахшанское население от унизительных притязаний афганских и бухарских эмиров, обеспечило им относительно самостоятельное развитие. Для Москвы тридцатых годов Горный Бадахшан звучал так же романтично, как Дальний Восток или Северный полюс. Завоз дефицитных товаров в отрезанную горами область был лучше, чем в крупные промышленные центры. В годы «холодной войны», когда мало кто из советских людей имел возможность бывать за границей, многие стремились попасть в Хорог, чтобы купить модную одежду и бытовую технику.
Хотя в наши времена ситуация изменилась и в Горном Бадахшане почти не осталось русских, только погранотряды, памирские женщины, как двадцать, как пятьдесят лет назад, несут на заставы лепешки и овощи. Образованные люди (в Советском Союзе памирцы действительно выходили на первые места по числу специалистов с высшим образованием относительно всего населения), они работают, многие из них как вольнонаемные в Хорогском, Мургабском, Ишкитимском, других российских погранотрядах. Местные жители как могут помогают пограничникам отлавливать контрабандистов. И делают это не из страха, а из осознания действительной опасности распространения опиумных веществ.
По словам памирцев, с пограничниками что-то стало происходить, когда вместо отслуживших срок солдат и офицеров, призванных по закону о всеобщей воинской обязанности, стали появляться контрактники.
Среди них немало озабоченных тем, как за предусмотренное договором время поправить свое материальное положение. На удаленных от Хорога постах у шлагбаумов, остановив для проверки машину местного жителя, контрактники будут долго ее держать, придираясь к пустякам, трепать владельцу нервы, пока доведенный до отчаяния человек не догадается предложить деньги или бутылку водки. Случай с контрактником Б-ном, осужденным за наркотики, сам по себе тривиальный, тревожит возможностями вовлечения в запретный бизнес пограничников.
У областного суда в Хороге свои проблемы.
По дороге на Мургаб задержали гражданина М-ва с сорока килограммами шестьюстами граммами опиума-сырца. Следственным органам в качестве «вещественных доказательств» пограничники передали триста граммов, а остальное, по их словам, уничтожили. Но суд не может судить человека за контрабандный провоз почти двух с половиной пудов наркотиков, если предъявлена только щепотка. Согласно статье 78 Уголовно-процессуального кодекса Республики Таджикистан, вещественные доказательства должны быть сохранены до вступления приговора в законную силу, а их дальнейшую судьбу определяет суд. Пограничники уничтожают наркотики, следуя инструкции своего руководства, из опасения, как бы переданные местной власти наркотические вещества снова не пошли в коммерческий оборот. Памирцы, в свою очередь, подозревают пограничников: конфискованные вещества, возможно, военными вертолетами и самолетами, не подлежащими досмотру, уходят в Россию.