Проша
Последующие два дня выходных я посвятила дому и хозяйственным делам, в коих мне способствовал Прохор. Научил еще кое-каким рецептам русской кухни. Я ему была благодарна за помощь, за заполнение свободного времени, потому что думы мои были направлены на Андрея.
Я, как и обещала ему крутила, вертела факты и домыслы, пытаясь соединить все вместе. Пока что вырисовывалось следующее: либо у него была какая-то травма в прошлом, либо он и сейчас чем-то болен, либо есть риск чем-то заболеть, типа наследственных всяких гадостей — но что по любому вело к обследованию в больнице. Я склонялась ко второму варианту, поскольку меня смущала его диета, вряд ли она бы соответствовала первому или третьему варианту. Но и с желудком это вряд ли связано. Неужели нужны такие долгие обследования с подобными заболеваниями, да еще в стационаре. Не будучи врачом, это трудно оценить, понятное дело, но все же? Еще меня задевал тот факт, что он не звонил мне и я не могла с ним связаться, по причине отключенного телефона.
— Катя, зайдите пожалуйста, — раздался голос моего шефа.
— Да, Лев Игоревич? — Он передал мне стопку документов, как всегда с уточнениями и комментариями.
— Катюша, еще Мишу вызови на два, нужно в типографию съездить.
Я кивнула, пребывая в своих мыслях. Лев Игоревич посмотрел на меня удивленно:
— Что-то, Катюша, последнее время ты очень задумчивая. Случилось чего?
И вот, что я ему скажу. Не выхожу из состояния туманности, потому что все думаю о вашем племяннике?
— Лев Игоревич, все нормально, — вышло как-то неубедительно.
— Катя. Говори прямо, что произошло? – уже настойчиво повторил шеф. Я молчала, прижимая стопку документов к груди. — Это не из-за работы?
Я мотнула головой. Он глубоко вздохнул и отодвинулся от стола.
— Катюша, обычно я не лезу в такие дела… но, скажи… ты из-за Андрея?..
Я еле сглотнула и уставилась на него. Он опять вздохнул, на этот раз как-то очень тяжело и сказал:
— Катя… как бы тебе пояснее-то все донести?.. Понимаешь, Андрейка, для меня как сын, после некоторых событий. И положение… его таково, что он… вынужден, — он задумался, потом кивнул головой, — да, именно так, в общем, он рассказал о ваших встречах. Только не думай ничего лишнего, просто так действительно надо, понимаешь?
Я неуверенно кивнула головой, несколько завуалированной фразе Льва Игоревича, он продолжил:
— А сейчас он в больнице, проходит очередное обследование. Ну, это ты и так знаешь, так вот обычно связи с ним нет. Он телефон туда вообще не берет.
Я подняла голову и наконец, спросила:
— А навестить его можно? Или хотя бы позвонил со стационарного…
— Катюша, потерпи. Он должен выйти через три дня. Хорошо? И потом, все-таки, я считаю…, — он сделал неопределенный жест рукой и досада отразилась на его лице, — что он сам должен тебе рассказать. Не должен я влезать… Потерпишь?
Я снова кивнула головой и вышла из кабинета. Терпеть, так терпеть.
За обедом угрюмо смотрела в свою тарелку и водила в ней ложкой. Ко мне кто-то подсел:
— Катюш, ты чего такая? Не хмурься, — Василиса потрепала меня по руке.
— Василис, знаешь, чего сейчас хочу больше всего? – с тоской спросила я.
— Делись, — спокойно ответила она.
— Залечь на дно, — тоскливо произнесла я.
— Ого! Не рано ли?
— В смысле, — удивленно посмотрела на нее.
— Еще ж ничего не ясно, — неопределенно ответила она.
— У меня такое впечатление, что все вокруг знают больше меня, но ни в коем разе не собираются делиться знанием, так сказать, — запальчиво выговорила я.
— Катюш, успокойся. Поверь, ничего не знаю. Но ты ходишь и страдаешь так, что слепой не увидит только, да и то почувствует, — убедительно проговорила она.
— Ага, то есть мне надо прекратить страдать, так что ли?
— Да. Возвращайся. Или хотя бы сделай хорошую мину при плохой игре. Ты же это умеешь! – твердо сказала Василиса.
— Постараюсь, — буркнула я и уткнулась в тарелку. В этот момент Василиса что-то пробормотала себе под нос, мне послышалось имя – Прохор. Я изумленно подняла на нее глаза, — ты что-то сказала?
— Да, нет, — махнула беспечно рукой и улыбнулась, — это я о своем.
— Нет, нет! – настаивала я, — ты сказала имя, достаточно редкое сейчас.
— Имя? Ах да! Федор. Помнишь, наш клиент Храмов. Мне нужно с ним связаться, там чего-то мы недопоставили, — заговорила она торопливо.
Я недоверчиво на нее посмотрела, но продолжать тему не стала. У меня снова возникло ощущение, что меня дурачат, или, по крайней мере, что-то скрывают, недоговаривают.
В этот вечер, как и в предыдущие Проша окружил меня заботой и работой. Мы постигали очередной рецепт.
— Да что ж ты делаешь-то, хозяюшка! – воскликнул он.
Я посмотрела на плиту. Так, молодец, саркастически подумала про себя. Сыпанула перцу в борщ от души, кто ж его такой есть-то будет? В этот момент Прохор, все еще качая головой, легонько подул, и еще не утонувшие крупинки исчезали, поднимаясь в воздух. Я неотрывно, и все больше изумляясь, смотрела за поднимавшимся от кастрюли вихрем из перца.
— Ух ты! – невольно вырвалось у меня.
— С тобой все ворожейство вспомнишь! — в сердцах сказал он, потом хитрющими глазами посмотрел на меня.
— Что?
— А ты справно поварничать стала.
Я застыла с половником и удивленно задрав брови смотрела на него:
— То есть это комплимент?
— Ага, — кивнул он довольный донельзя.
— И готовить раньше, по-твоему, я не умела, — теперь я уперла руки в бока, не выпуская половника.
— Это… ты… хозяюшка, — он отодвинулся вместе со стулом, — ты вот поварешку-то положь…
— Правильно боишься, — рассмеялась я. Он подхватил мой настрой и мы вместе заливались смехом.