Проша
Жизнь превратилась в скачки. На работе аврал, как обычно, к концу года. Звонки, клиенты, которым еще вчера, оказывается, нужно было разместить заказ. Кстати, так каждый год, что меня всегда изумляло и одновременно приводило в тихое безумство. Ну, почему нельзя заранее подумать о корпоративных мероприятиях, к которым вам нужны буклеты, листовки, книжки, брошюры и тому подобная атрибутика.
Подготовка к свадьбе, которую мы упорно от себя отодвигали. Благо были несравненные помощники в виде сестры Ольги и моей многочисленной семьи. Данную ответственность на себя взяла, в основном, женская ее часть. Единственное, о чем я просто умоляла, не устраивать пышных торжеств.
Моя беременность, которая тоже служила предметом всеобщей тревоги к тому же заставлявшая нас с Андреем беспрестанно бегать сдавать бесконечные анализы и посещать, то и дело, такую же бесконечную вереницу врачей. Ангелина Яновна, бодро радовалась моему здоровью и нашего малыша, говорила, что обыкновенное чудо, а может быть, и необыкновенное?
Ну и само собой, никто не отменял новогодних празднеств, к которым тоже надо было бы подготовиться.
— Алло, да мам, привет.
— Катенька, здравствуй. Как у вас дела?
— Отлично, — пыталась я отпихиваться от Андрея, который обхватил меня сзади и сдвигал в сторону от рабочего стола кухни.
— Дай, я сам, — шепнул он на ухо и аккуратно вынул нож у меня из руки.
Я присела на стул. Мы с мамой обсудили некоторые детали торжества, потом она попросила:
— Катя, пожалуйста, выспитесь как следует. День всё-таки тяжелый, тем более для Андрея. Хорошо?
— Мама, ну что ты в самом деле? Не волнуйся, мы будем в порядке. Как стойкие оловянные солдатики, простоим всю церемонию. Она, кстати, длинная?
— Не очень. Саша договорился, так что вы первые.
— Саня, это умеет, — похвалила я брата.
— Ну, хорошо. Давай прощаться, завтра увидимся, — похоже, мама всплакнула.
— Мама, что такое? – обеспокоилась я.
— Я за тебя очень рада. И за Андрея. Передай ему привет. Спокойной ночи.
— Пока мам. И вам тоже с отцом.
Я положила трубку на стол:
— Тебе привет.
— Спасибо. Держи, — передал мне салатник и бутылку с растительным маслом, — заправляй.
— Ты готов? К завтрашнему страшному испытанию? – грозно спросила я.
Он хмыкнул, потом повернувшись ко мне:
— А ты сама-то, готова?
— Ой, стараюсь… Изо все сил, — улыбнулась я. – Так хочется побыстрее – бац! И уже жена.
В этот момент из угла раздался знакомый до боли голосок с хрипотцой:
— Ох, всё бы ей побыстрей, да поскорее…
— Прошка, Прошенька! – взвизгнула я. Андрей оторопело смотрел на восседавшего на стуле Прохора.
— Прохор, ты как тут? – наконец спросил он, пока я тискала в объятиях своего охранителя.
— Ох! Ох ты! Так то ж, Катеринушка! Задушишь, часом. – Я отпустила его.
— Проша! Как я рада тебя видеть! – улыбалась я во всю ширь.
— Так и я безмерно рад. Токма ты поаккуратней, хозяюшка. – Сказал он, оправляя свою косоворотку. Потом окинул меня понимающим взглядом, — а похорошела-то, налилась, ох, тебе в пользу, в пользу.
— Проша, — погрозила я пальцем, чувствуя, что щеки становятся пунцовыми.
— Так то ж? Оно правда всё. – Повернулся к Андрею, — ух! Всё справно сделал, — похвалил он, чем ввел Андрея тоже в краску.
— Прохор, ну… ты лучше, давай, поужинай с нами, — прочистив горло, сказал Андрей.
— А и не откажуся, — кивнул головой.
— Угощайся, — подвинула ему тарелку с курицей и салатом.
— Хозяюшка, что надо сделалась, — похвалил он уминая еду.
— Так, а что привело тебя? — спросила я, чуть позже.
— Так то ж, Катеринушка, ты как всегда недодумала, а? – хитро взглянул на меня.
— Да, вроде всё своим чередом идет, — пожала я плечами.
— Ох ты! – всплеснул он руками, — а что ж завтра-то у вас городится? Не свадьба ли?
Андрей рассмеялся:
— Да уж! Надо было догадаться. Это гораздо проще, чем слова нужные? – обратился он к Прохору.
— Так то ж! Конечно!
Андрей улыбался и качал головой.
— Передать мне вам велено! – он протянул мне сверток, обернутый в чистую белую ткань.
Развернув, я увидела необыкновенное по красоте украшение, скорее гребень. Старинный, тяжелый, украшенный камнями. Такое ощущение, что из века пятнадцатого. Обработка камней было несколько грубовата, но смотрелся он здорово, настоящая винтажная вещь. И жемчужно-серый шелковый платок, как мне показалось сначала, но Прохор развеял мое незнание:
— То ж, мужеский плат. Или как-то сейчас говорят?..
— Галстук, — поправил Андрей.
— Вот! Это понятно тебе, Андрюшенька, — протянул он.
Андрей несколько смущенно принял этот галстук:
— Э-э, Прохор… Понимаешь, какое дело… я это завязывать не умею.
— Да что ж за наказание! Нынешние вы токма эти вот, свои джизы, оденете и куфтейку через голову и готово! Нет чтоб как по правильному. Костюм, да приукрасить немного. Вот пластроном, галстуком. А они всё, фьюить, и готово. Оделся!
— Ну, да. Так проще, — согласился Андрей, улыбаясь.
— Да что ж вы без меня делали-то, а? Повяжу я тебе завтрева пластрон этот. Дак, там еще булавка была…
Я снова посмотрела на разложенную ткань. Действительно изящная такая, с прозрачным камнем. Красота!
— Прохор, — неуверенно обратилась я к нему, крутя в руках этот гребень, — а я-то куда его должна воткнуть.
— Прическу-то пойдешь в цирюльню делать, вот и приладишь, — уверенно сказал он.
— Нет. Я не записывалась. У нас тут очередь сумасшедшая была, так что я в пролете. Сама собиралась делать, — растерянно проговорила я.
— Ох ты, матушки! У тебя же такой красоты необыкновенной наряд-то подвенечный, а она чего творит!? – всплеснул он руками.
— А-а… Проша! Откуда ты знаешь?
— Видал! – огрызнулся он. Потом распорядился, — спозаранку встанешь, наведу тебе красоту. И чтоб не проспала! – грозно закончил он.
— Слушаюсь! – вытянулась я и приложила к голове руку.
— Так то ж! – кивнул он головой. – Так таперича, слушайте. Андрей, плат сей, да булавка на время завтрашнее ослабят болезнь твою. Будет тебе легче от их действа и ночь пройдет спокойно, — хитро улыбнулся он.
— Спасибо, — просиял Андрей.
— Да, вот что. На кольцо поглядывай, — подмигнул ему.
— Так, а…, — поднял руку с кольцом Андрей, — оно же…
— Так то ж, ноченька-то особенная, — сощурил хитрые глаза Проша.
Потом обратился ко мне:
— А тебе Катеринушка, сей гребень красоты добавит неописуемой, хотя куда уж больше-то. Это я к тому, что вот твоими замазками не надобно намазываться, поняла что ли? Ну и тоже поддержит.
— Ого! Спасибо, Проша. Так бы всегда!
— Всегда не получится, а токма по дням торжественным надобно такое использовать, — назидательно сказал он. — Ну, а прическу сделаю, так и быть.
Мы стояли сжимая в руках необыкновенные подарки, и похоже, даже не дышали. Из ступора вывел нас банальный звонок Андрюшкиной напоминалки.
— О! Вот и пора баиньки, — проговорил Прохор, — Андрей принимай свои вот эти вот… пилюли, — почему-то поморщился он, — и я вам колыбельную спою.
Я чуть не поперхнулась:
— Проша!? Мы и так как-нибудь заснём.
— Вот как-нибудь – не надо, — опять поднял палец вверх, — надобно почивать со светлой головушкой, а утро встретить бодрыми, да свежими.
— Ага, ладно. А вот?.. – не успела я договорить, как гаркнул:
— А ну марш в постель! — развернулся и грозно, — Андрей? Выпил?
Андрей удивленными глазами следил за всем разворачивающимся действием и только кивнул головой.
— Вот и ты марш!
Мы улеглись, всё ещё находясь во взвинченном состоянии. Прохор тут же начал мурлыкать под нос песенку, которую мы и до середины не дослушали.