Проша
Спать мы легли однако не скоро. Хотя раскладушку достали, постелили белье, но она так и стояла нетронутая на кухне. Я расположилась в кресле, забравшись с ногами, Андрей скрестив ноги, сидел на краю телевизионной тумбы, совсем рядом.
— И что же шепнул тебе дядя? – с любопытством спросила я.
— Расскажи всё, — он провел ладонью по своей коленке и посмотрел на меня.
— Расскажешь? – заглянула ему в глаза.
— Деваться некуда, назад дороги нет. Если не выгонишь, конечно. – Глаза же опять такие настороженные.
— Хо! Стала бы я тебя тут на ночь оставлять, — ткнула я его в плечо кулаком. Он наконец, расслабился и слегка улыбнулся.
— Мне обычно трудно об этом говорить. В основном получаю отрицательную реакцию. Первая была от родителей. Галина, ты слышала, я упоминал имя?.. – вопросительно посмотрел на меня.
— Конечно, — согласилась я, — ты что-то не рассказал, как я поняла.
— Да, — он вздохнул, — она моя мать.
— А-а-а…, — только и смогла выговорить я поначалу, Андрей все смотрел на меня пристально, потом я все же продолжила, — а почему по имени называешь?
— Потому что…, — говорить ему было явно тяжело, он опять вздохнул, — когда выяснилось, что я заразился после операции, мои родители решили максимально отгородить меня от семьи. От себя и от брата с сестрой. Два года я провел по всевозможным клиникам и здесь, и за границей, а потом они купили мне комнату в Купавне. С тех пор я там, они же поменялись на другой район.
— То есть ты не знаешь где они живут? – обалдела я.
— Теперь знаю. Позже выяснилось, что здесь, ну, в смысле, в Москве.
— Ты не видишься с ними? – меня все больше потрясала эта история. Ну как же можно оставить сына в такой ситуации.
— Нет.
— Совсем? И не бывал в их квартире? – никак я не могла утрамбовать это в своей голове, оттого и вопросы, наверное, со стороны звучали глупо, но и остановиться не могла. Единственное, теперь я понимала, почему он так отреагировал на рассказ о моих близких.
— Нет, — повторил Андрей.
— А брат и сестра?
— Это было одно из первых условий, чтобы я к ним не подходил. Сейчас Лельке и Боре уже по двадцать лет.
— Мамочки мои! – я даже ладонями лицо обхватила. Смотрела пристально на него, потом спросила, — а тебе же сколько?
— Через пару месяцев тридцать стукнет. Круглая дата, — грустно усмехнулся он.
— Так получается ты их не видел совсем с… шести лет? – ошалело спросила я его, подсчитав в уме разницу.
— Поправка. Я их видел, они меня нет, — сдвинул он брови.
— То есть… Ты знал о них?
— Да. Приезжал к школе. Смотрел, — он опустил голову, затем резко поднял, глаза опять темные, непроницаемые.
Я помолчала, наблюдая за ним. Лицо менялось, отражая все мысли и чувства. Словно ветер на воде — собирал рябь, потом снова разглаживал. Вот снова глаза потеплели, приобрели свой мягкий карий оттенок.
— Я даже не знаю, что сказать на это. Не сталкивалась с таким никогда, — внезапно будто стало зябко и я обхватила себя за плечи. – Это настолько… печально… Что можно говорить? Ведь достаточно было бы изучить эту болезнь?.. Так?
— Да. Если соблюдать определенные правила в быту, никакой угрозы нет, — проговорил он, уставившись в пол. Затем, поднял голову и спросил с заинтересованностью, — Кать, я вот не ожидал от тебя такого, обычно народ в ступор впадает от такого известия, а ты, почему?
— Ну, так получилось, интересовалась немного. Тогда помнишь, ещё газетка одноименная появилась? В общем, поняла, что не так-то просто заразится. Насколько помню, даже из одной чашки пить можно.
— Да, это так, — он внимательно смотрел на меня, — это так непохоже на то, что было раньше…
— Просто ты не с теми тусовался, — подбодрила я с улыбкой.
— Может быть, — усмехнулся с грустью, — всё как-то не с теми и не так.
— Слушай Андрюш, а вообще ты часто обследуешься?
— Ты знаешь, — он слегка пристукнул кулаком по своей коленке, — то, что в больницу ложусь – это скорее пожелание Льва, настойчивое правда. Говорит, что надо следить за здоровьем, вот и слежу раз полгода. А так-то ещё к инфекционисту в центр хожу, — с недовольством поморщился он.
— Что-то ты…, — недоумённо посмотрела я на него, — доктор так себе, что ли?
— Да кто его знает, — мотнул Андрей головой.
— Не понимаю я что-то?..
— Кать, я сам не понимаю. Хожу регулярно, то есть, — он чуть хмыкнул, — стараюсь. Сдаю анализы на имунный статус и вирусную нагрузку. Результов не вижу, в смысле она их мне не показывает, только сообщает и обычно с таким видом, будто я уже одной ногой в могиле. Да и вообще атмосфера там гнетущая, потому и стараюсь реже там бывать.
— Однако, — опешила я. – Странно это.
— И мне, — кивнул Андрей, — потому стараюсь от них подальше, но предписания соблюдаю, куда деваться.
— Так, а ты пьёшь какие-то лекарства?
— Вот, только начал. Честно говоря, состояние странное какое-то. Ну и видок, как ты заметила наверное, — горькая усмешка скользнула по губам. — Но врач говорит, что период привыкания.
— А до этого как же? – изумилась я, — у тебя же сколько? Тринадцать лет?
— Почти. Но понимаешь, вирус он может не проявлять себя и довольно долгое время. Есть мнение, что мутирует. Да и каждый организм по-разному реагирует, кто-то быстрее, кто – медленнее.
— Ага. А Лев…, — я не успела даже толком спросить, Андрей перебив, заговорил с воодушевлением.
— Он мне очень помог. Всем. Участием, с докторами, больницами. Настоял на обследованиях. Он для меня второй отец.
— Да-а, Лев Игоревич молодец, — с уважением проговорила я и спросила, — а сейчас как ты?
— Фигово, если честно. Опять с работы придется уйти из-за этой гадости, — он развел руки в стороны и снова смена настроений на лице.
— Я имела ввиду ты привык сейчас к лекарствам? – с осторожностью уточнила я.
— Ну, — запнулся он, — в принципе да. Сейчас немного ровнее, — было видно, что тяжело даются ему эти слова, потому настаивать не стала и вернулась к другому.
— Андрюш, а по поводу работы, не пори горячку, может, все и решится, — поменяла положение в кресле, села на коленки и дотянулась до его щеки. – А тебе побриться надо, колючий, как ёж.
Он удивленно посмотрел, потом хмыкнул и помотал головой.
— Черт возьми, я ей тут о страшилках рассказываю…, — наклонился и закрылся руками. Нет, ну вы на него посмотрите, сидит и смеется!
— Андрей! – стукнула я его по согнутой спине. Он распрямился.
— Катюш, ты для меня талисман, — сказал улыбаясь.
— Почему это? – снова удивилась я.
— А я с тобой всю эту гадость забываю. Мне с тобой… спокойно, не знаю… но, в общем, очень хорошо, — он посмотрел на меня, от этого его взгляда стало уютно и тепло. Словно в одеялко закутал.
— Ох ты! – бросила я взгляд на часы, — уже три, обалдеть!
— Давай, укладывайся, — он встал с тумбы, — и я пойду, на замечательную кушеточку.
— Раскладушечку, — поправила я его. – Андрюш?
— Да?
— Почему ты решил остаться? – ох, как же я волновалась, ожидая его ответ.
Он остановился в дверях комнаты, повернулся, оперся на косяк. Опять окинул своим теплым окутывающим взглядом:
— Честно?
— Конечно? Какие уж тут секреты? – возмутилась я.
— Я тебя люблю, — просто, но серьезно сказал он, не отрывая от меня внимательного взгляда.
— А-а… О-о-ох… и давно? – глупо конечно получилось. Но всё же не ожидала я такого откровенного признания в данный момент.
Он сдерживая улыбку, сказал:
— Давно. Ложись спать. А то завтра, точнее сегодня будем завтракать в обед. А у меня режим и диета, представляешь?
— Ага, — плюхнулась на кровать. Уставилась в темный потолок, прочерченный прямоугольником света из прихожей. Но вот он постепенно стал урезаться, закрывающейся дверью, стал треугольником и исчез совсем – темно. Я закрыла глаза и тут же провалилась в сон.