Чему улыбаются Будды в тайландских монастырях
Король Рама IX амнистирует всех смертников, кроме наркоторговцев — Пайон Панси: «Закон отрезвляет не возможностью кары, а осознанием масштабов своего преступления» — Реабилитация в полицейском участке Супанбури — Врачи и пациенты комплекса Таньярак — Монастырь Опиумной Трубки: «Это сверхсекретно!»
Ранние утра в Бангкоке запоминаются дробным глухим перестуком. Уборщики в соломенных шляпах и в сандалиях на босу ногу, подметая тротуары, бросают в пластмассовые ведра использованные шприцы, подбираемые на опустевших рынках, под мостами каналов, даже у монастырских стен, под которыми спят бездомные. Наркоманы — постоянная головная боль таиландских властей, мало где в мире законы так строги к ним, как здесь. Говорят, за торговлю наркотиками в Таиланде каждый год приговаривают к смертной казни в среднем десять человек. «И все-таки, смертная казнь за наркотики — может быть, слишком?» — спрашиваешь полицейских, патрулирующих по Силом-роуд, где во дворах вечерами собирается жаждущая взбодрить себя молодежь. Полицейские пожимают плечами.
Королевство Таиланд — одно из немногих государств, где с 1959 года существует закон о смертной казни (через повешение) для торговцев наркотиками. Его приняли в те времена, когда военные, устроив очередной переворот, придя к власти, попытались таким образом поубавить в городах бродивших как тени полуголых людей с гримасничающими лицами, высматривающих, что плохо лежит, чтобы обменять краденое на щепотку опия. Тайские торговцы наркотиками и их иностранные компаньоны, чаще всего китайские, быстро делали состояния и держали в своих руках часть государственных чиновников, офицеров полиции, служащих таможни. Дело шло к созданию подпольной армии для защиты наркобизнеса. Власть не знала другого способа покончить с угрожавшей ей теневой экономикой и коррупцией, кроме жестокого наказания. Суды выносили смертные приговоры за продажу более ста граммов сильных наркотиков. Но не пытайтесь выяснить, сколько с тех пор наркоторговцев на самом деле были повешены. Говорят, такой учет не ведется. Вам расскажут о другом: в день рождения королевы таиландский король Рама IX делает своей добросердной супруге подарок — подписывает указ о помиловании преступников. Но торговцы наркотиками — единственные осужденные, на кого милость монарха не распространяется.
Я расспрашивал тайцев, интересуясь их собственным отношением к принятому в стране закону о смертной казни для торговцев наркотиками. Опрос совершенно, как говорится, не репрезентативный, но три ответа можно отнести к типичным.
— В уме, готовом отнять чужую жизнь, вы всегда обнаружите некоторое состояние ненависти, отвращения, эгоизма. — Монах столичного храма Ват Суан Моке («Сад освобождения») так объяснял мне одно из главных предписаний буддизма. Сидя на корточках на красном покрытии пола в окружении позолоченных будд, сосредоточенный на очищении и развитии своего сознания, он затруднялся выразить отношение к закону иначе. Проблема наркотиков слишком далека от него. Свою долю эндогенного наркотика и связанного с ним душевного подъема монах получает от комплекса упражнений, повышающих в крови содержание эндорфинов, или «гормонов радости». Что ему до мирской суеты за белокаменными стенами храма?
На Большом канале, когда узкая прогулочная лодка с загнутым носом, как у башмачка восточной красавицы, уткнулась в подмостки на сваях, поднимаешься по мокрым доскам на пахнущую сушеной рыбой висячую торговую улицу. В полутемном баре за неприбранными столами люди тянут пиво. В углу подростки, подначиваемые своими сверстниками, сменяя друг друга, занимаются борьбой. Ты не сразу войдешь в доверие обитателей бара, как бы не обращающих на тебя внимания, но когда к тебе присмотрятся, когда убедятся, что ты опасности не представляешь, тебе назовут цены на пакетики, которые у многих при себе. Таблетка экстази — тысяча пятьсот батов (сорок долларов), грамм героина — тысяча шестьсот батов, кокаина — три тысячи батов. Не опасно? «Конечно, меня, возможно, когда-нибудь повесят или расстреляют, но сегодня я сделаю семью счастливой. Я принесу много денег».
В те же дни у меня был разговор с пожилым врачом из Таньярака, одной из самых крупных таиландских государственных больниц для алкоголиков и наркоманов. Мой тайский коллега двадцать лет занимается детоксикацией, реабилитацией, послелечебным уходом за больными. Он знает: без учета социальных факторов терапевтические подходы недостаточны, но в меру своих возможностей он помогает пациентам снять неприятные симптомы. Через его руки прошло множество больных, в том числе подростки, ровесники трех его сыновей, посаженные на иглу торговцами героина. Как любой медик, он не сторонник лишения жизни кого бы то ни было. «И все-таки, когда передо мной жертвы наркотического бизнеса, молодые люди с обезображенной психикой, я не могу не думать о своих детях, что с ними может случиться, и поддержу любые законы, если они уберегут от беды».
Отношение к строгостям таиландских законов во многом связано с разными взглядами на характер наркомании. Что это — тяжкое преступление, заслуживающее строжайшего наказания, вплоть до смертной казни? Болезнь? Или симптом других нарушений физического состояния организма? Или стиль жизни, мода, поветрие, пусть осуждаемые обществом, но совершенно не требующие его вмешательства?
— Если у задержанного найдем в кармане хоть малую щепотку героина, он получит на первый раз три месяца тюрьмы. Разве это много? — говорит Пайон Панси, председатель королевского Совета по контролю за наркотиками.
Мы обсуждаем тайскую систему наказаний, и я выражаю сомнение в оправданности смертной казни. Она влечет не только смерть человека, беды для его семьи, грех на душах вынужденных палачей, но само государство делается убийцей, пусть даже ради праведной цели.
Таксист привез меня на цветущую магнолиями Дин-Дэнг-роуд и проводил к желтеющему в зелени четырехэтажному зданию Совета. Он хорошо известен тайцам, даже не связанным с наркотиками. Это особая структура, патронируемая премьер-министром и наделенная чрезвычайными правами, вплоть до самостоятельного, без участия полиции, ареста подозреваемых в торговле запрещенными веществами или в их хранении. Заключения его лабораторий по химическому составу изъятых наркотиков обязательны для судопроизводства, тем более когда уголовное дело тянет на высшую меру. В здании полно электронной техники. Газовые хроматографы, электронные микроскопы, масс-спектрометры, приборы для экспресс-тестов… При помощи реагентов химики быстро определяют вид наркотика, откуда он. В застекленных шкафах образцы почти всех известных природных и синтетических наркотиков. Сюда приходят полицейские за результатами анализов и для консультаций. В Таиланде подобных лабораторий восемьдесят.
Пайону Панси принадлежит инициатива в подготовке самых грозных антинаркотических законопроектов. Его гордость — принятый пять лет назад закон «Об акте конфискации имущества». У осужденных за операции с наркотиками конфискуются в пользу государства земля, недвижимость, машины, ценные вещи. Средства от распродажи добра идут на поддержку антинаркотических служб и лечебниц — в стране шестьсот тысяч наркозависимых. Председатель не считает законы чрезмерными .
Законы разрешают препроводить в участок любого подозреваемого в употреблении наркотических веществ. Если тесты подтвердят, что это на самом деле больной человек, его направят в реабилитационный центр. Предпочтение отдается тем, кто по доброй воле обратился за помощью. В стране больше двухсот пятидесяти таких центров, пятая часть их — частные. Это не тюрьмы, а охраняемые больницы. Лечение предполагает снятие абстинентного синдрома (сорок пять дней) с применением либо метадона, либо настоек целебных трав. Затем шесть месяцев реабилитация: психологическая, социальная, профессиональная, физическая. За это время не имеющим профессии помогают овладеть ею. Прошедший курс лечения должен к моменту прощания с центром иметь трудовые навыки, которые помогут ему зарабатывать на жизнь. На заключительном этапе пациентам предлагают составить самоотчет с предложением, где и когда он хотел бы пройти курс повторного лечения и консультаций.
— Какой процент больных выдерживает курс лечения?
— Хвастать нечем… После детоксикации продолжают программу девять процентов, а продержаться шесть месяцев удается только трети и этого числа.
Мы вернулись к разговору о наказаниях.
Тайские законы предусматривают освобождение от наказания тех, кто добровольно приходит в больницу или реабилитационный центр с желанием избавиться от болезни. Тем не менее продолжают действовать законодательные документы, принятые Революционным правительством в 50-х годах, предусматривающие наряду с различными сроками заключения смертную казнь. Суровые наказания ждут не только торговцев наркотиками, но также нелегальных импортеров химикатов для производства героина.
— Эффект закона в его существовании. Он отрезвляет не возможностью кары, а осознанием масштабов своего преступления, — уверен Пайон Панси.
История противоборства тайцев и опиумной наркомании насчитывает шестьсот лет. Уже в XIV веке предводители королевской армии, наблюдая за ходом сражений, стали замечать физическую слабость воинов, куривших опиум. В середине столетия (точнее, в 1360 г.) был издан первый закон, который предусматривал шестидневное публичное унизительное наказание курильщиков. Их собственность конфисковывали, а самих бросали в застенок и держали до тех пор, пока они сами не избавлялись от зависимости. Этот метод лечения назывался «замороженной индейкой». Осужденного держали под стражей от нескольких недель до месяца, пока абстинентный синдром не исчезал. Перед освобождением осужденные и их семьи приносили клятву в вечном воздержании от курения опиума. Это был сильнейший психотерапевтический способ предотвращения рецидивов, во многом основанный на подходах, используемых современной медицинской практикой.
Наблюдая физическое и моральное угасание людей, страдавших от наркотической зависимости, тайские правители шаг за шагом ужесточали меры наказания. Это многих удерживало от соблазнов, но массовую тягу к опиумной трубке не искореняло . Только король Рама IV признался себе в бессилии одержать над наркоманией верх репрессивными мерами. Он издал закон, разрешающий курить опиум китайцам, но по-прежнему лишающий такой возможности своих подданных. Больше того, при нем стали выделять инвестиции китайцам для посевов мака, но приняли закон об обязательной очистке опиумной смолы. Опиум стали открыто продавать по специальным лицензиям, выдаваемым китайской части населения.
В 1909 году правительство Таиланда обнародовало государственную программу лечения опиумной наркомании. Метод был для тех времен интересен и нов. Больных в течение трех дней помещали в горячую паровую ванну, а после шла пятидневная детоксикация с применением местных трав, содержащих галлюциногены. При острых абстинентных синдромах, обычно случающихся в первую неделю отказа от наркотика, галлюциногены отвлекали сознание больных. Горячие паровые ванны и физиотерапия снимали костно-мышечную боль, раздражительность. Тайская медицина не отставала от мировых центров лечения зависимостей.
В декабре 1958 года Революционное правительство обратилось ко всем подданным королевства с декларацией, объявлявшей незаконными производство, продажу, курение опиума. Некоторое время спустя в центре Бангкока в присутствии множества жителей разожгли огромный костер, в который бросали употребляемые при курении опиума предметы, конфискованные в притонах. Было зрелище, но не победа.
Правительство потеряло значительную часть доходов от монополии на опиумную торговлю (около пяти миллионов долларов ежегодно). А добиться цели не удалось. Курильщики опиума перешли на морфин и героин. Порошки легче транспортировать, полиции стало сложнее их обнаруживать, ломать новую дилерскую сеть. Первым вошел в моду «цветной», или «смешанный», героин с очень низкой очисткой (от восьми до двенадцати процентов). Скоро в Бангкоке обнаружилось до тридцати тысяч героиновых наркоманов.
В сельской местности, особенно в горах, большинство наркоманов все еще предпочитает традиционный опиум. Полукочевые тайские горцы с давних времен используют опиум как лекарственное средство. Они производят каждый год сто сорок пять тонн — примерно по полтора килограмма на человека. Тайцы обеспокоены не столько численностью наркоманов, сколько их переходом от слабых веществ к сильным: марихуану и опиаты уже теснят амфетамины. Прежде всего, таблетки йабаа («сумасшедшие»), самые распространенные в молодежной среде.
Машина несется по бетонной дороге от Бангкока на юг. Я попрощался, пусть пока ненадолго, с многомиллионным азиатским городом. С арочными мостами над каналами, с летящими по зыби моторными лодками, покрытыми тентом, с ночными базарами на воде и очаровательными торговками в соломенных шляпах-абажурах. С лазурной черепицей столичных храмов, с седыми монахами в оранжевых накидках через плечо, похожими на античных мудрецов, с золотыми шпилями буддийских ступ, за которые цепляются облака. В королевском храме я долго не мог оторваться от гигантского спящего Будды, перед которым ощущаешь собственную малость на этой земле, свою неспособность следовать советам досточтимых учителей — замедлить скорость невротического ума и начать видеть мир в напряженной безмятежности.